Экс-губернатор Владимир Яковлев, глава Союза строителей России, выступает против строительства небоскреба Газпрома на Охте. Об этом он заявил в интервью «МК» в Питере».
«Я против башни. Не могу понять, почему привязались именно к Охте. Район Шкапина — Розенштейна — это ведь тоже практически центр города, но он ближе к аэропорту, удобное транспортное сообщение», — сказал Яковлев.
Он отметил, что в той части Охты, где собираются строить башню, и в советское время были пробки. А с появлением башни их будет еще больше, значит, нужны будут новые дорожные развязки, тоннели, переходы.
«Мне кажется, что выбрано не то место для строительства 400-метрового небоскреба. Башня, безусловно, исказит небесную линию города. А ведь это то место, которым восхищался еще Петр I. Пожарная каланча там еще с каких лет стоит. Да и время выбрано неудачно. Я не вижу смысла тратить в кризис государственные деньги (а речь идет о 2 млрд долларов) на этот амбициозный проект», — заявил Владимир Яковлев.
Кроме того в интервью «МК» Владимир Яковлев рассказал и о других вещах.
— Вы общаетесь с прежними коллегами по Смольному?
— В производственном плане я вообще не общаюсь ни с кем из них, чтобы не создавать никаких сплетен и проблем. Думаю, что они и не нуждаются в советах со стороны. — А человеческие связи остались?
— Да, конечно.
— Из вашей команды в Смольном сегодня работает только Александр Вахмистров…
— Мы общаемся, но очень коротко — надобность в общении с ним у меня присутствует только потому, что он возглавляет Союз строителей Санкт-Петербурга. Он порядочный человек, профессионал. Но из тех, кто работал в Смольном со мной, осталось всего несколько человек, с которыми я до сих пор поддерживаю теплые отношения.
— Вас предавали? — … (Тяжелая пауза.) Я считаю, что многие недопонимают одну вещь: у людей существует в головах какая-то психологическая схема, созданная еще по старому образцу. К примеру, в Америке президент, отработавший два срока, после отставки становится уважаемым человеком, идет преподавать или занимается общественной деятельностью. А у нас, если человек уходит в отставку, он становится парией. Я проработал два тяжелых губернаторских срока, затем ушел по ряду причин. Почему я должен расценивать людей, которые перешли на работу к следующему губернатору, как предателей? Это неправильно абсолютно. — Но в ситуации с Собчаком, против которого вы пошли на выборах, именно вас посчитали предателем. Путин даже написал тогда статью под заголовком «Лучше быть повешенным за верность, чем за предательство».
— Чего не скажешь в пылу борьбы! Я уже к тому времени ситуацию осознал четко: кто-то всегда будет говорить про меня подобные вещи.
— Говорят, в частности, что Путин якобы назвал вас Иудой.
— Мне ничего об этом неизвестно. От него я этого слова никогда не слышал. — Это правда, что вы звали Владимира Путина в свою команду, после того как выиграли губернаторские выборы?
— Да. Мало того, я обращался к главе президентской администрации Пал Палычу Бородину с просьбой пригласить его на работу. Путин тогда честно сказал мне, что работать в Смольном не сможет. Я его понял.
— То есть между вами не осталось никаких недомолвок?
— Какие между нами могут быть обиды? Он председатель правительства. Отношения у нас всегда были производственными. Дружескими они никогда не были, но никто из нас на них и не претендовал.
Я думаю, что обижаются, скорее, некоторые окружающие люди, что не удалось нас столкнуть лбами. Работая губернатором в Петербурге, я прекрасно осознавал, что всю жизнь на этой должности не просижу. Поэтому задолго до своего ухода начал готовиться к той мысли, что буду заниматься каким-то другим делом.
Конечно, я не предполагал, что буду зампредседателя правительства, это было предложение Путина. Он тогда спросил меня, чем я планирую заняться дальше. Я ответил, что празднование 300-летия Петербурга для меня некий рубеж, после которого я готов переходить на новую работу. Поэтому я не вел серьезной борьбы за третий срок, только немножко огрызался, давая понять, что я все-таки хочу остаться. Поймите, я не хотел, чтобы накануне 300-летия Петербурга меня воспринимали как хромую утку, начали искать другого губернатора, делать какие-то ставки. — Известно, история не терпит сослагательных наклонений. Но все-таки. Вы понимаете, что, если бы вы в свое время не выиграли выборы у Собчака, Путин никогда бы не стал президентом? И кто знает, как бы сегодня развивалась наша страна.
— Я думаю, что не было бы таких радикальных изменений в стране. Может быть, они бы и произошли, но гораздо позже. Но то, что события 1996 года во многом перевернули судьбу российского государства, это точно. Это я понял давно.
— После громких отставок вы взяли полтора года паузы. Вас было не слышно, не видно. Чем занимались?
— Я жил в Репино с семьей. Занимался внучкой Сашенькой, ей сейчас 10 лет. Много читал. Это было время, когда я мог спокойно подумать обо всем. Оказалось, я разучился жить нормальной человеческой жизнью. Ее практически не видел. И это новое ощущение полной своей свободы принесло мне огромное счастье — я мог в любое время просто погулять с собаками, не оглядываясь на часы. Я вдруг увидел, как выросла внучка, стала настоящей барышней. Но взаперти я не сидел — много ездил по России, общался с друзьями.
— Говорят, вы готовились к дипломатической деятельности, даже учили английский язык. — Был такой период. Мне предложили поехать послом, но я решил больше ничего не менять в своей жизни.
— Чем занимается ваш сын Игорь?
— Одно время профессионально увлекался автогонками, он чемпион России. Сейчас занимается бизнесом. Живет, как и я, на два дома — в Москве и Петербурге.
