Как пишет газета «Коммерсант», поводом для дискуссии стал принятый городским ЗакСом 27 февраля этого года, но не вступивший в силу закон «О гарантиях права на изучение, развитие и использование русского языка в Санкт-Петербурге».
Документом предусмотрены финансовая и организационная поддержка программ по развитию и преподаванию русского языка. Также предусматривается, что «написание наименований географических объектов, а также другой воспроизводимой на местности предупреждающей и предписывающей информации, за исключением рекламной, должно выполняться на русском языке» (впрочем, в виде исключения допускаются тексты «на иных языках», но они должны непременно сопровождаться русским переводом, причем русская версия должна быть крупнее и располагаться перед иноязычным вариантом).
Как заявил на вчерашнем круглом столе психолог Александр Величко, чья студия «Визуальная мастерская современности» занимается анализом рекламоносителей, ему очень жаль, что закон не вступил в силу. «Какой-то регламент по поводу русского языка нужен, — утверждает господин Величко. — Начальники, даже если у них есть вкус и здравый смысл, ничего не решают в отсутствие нормативных актов». Александр Величко особенно возмущен иноязычными рекламными вывесками, например, рекламой зарубежных ресторанных сетей, «превращающих Невский в какую-то улочку Сан-Франциско».
Против иностранных языковых заимствований высказался и директор общественной организации «Русскоязычное содружество творческих деятелей России и зарубежья» Евгений Волозин. Он даже распространил среди участников мероприятия обращение к работникам СМИ с призывом «отказаться от не содержащего в себе чувства ответственности термина \’инаугурация\’ в пользу русского слова \’посвящение\'».
Однако были и другие мнения. Так, профессор кафедры русского языка филфака СПбГУ Людмила Зубова высказала мнение, что «никакой закон, никакие запреты развитие языка не остановят. Язык мудрый, у него есть чувство юмора. Он все равно выберет выразительные слова. А плохих слов нет. Есть дурные намерения». По мнению профессора, в лексических заимствованиях нет ничего страшного: «когда-то и французское слово \’суп\’ вместо русской \’похлебки\’ вызывало негодование».
В своем отрицании запретов госпожа Зубова даже заявила, что она лояльно относится к мату — в уместной ситуации. Во всяком случае, стыдливое выражение «ненормативная лексика» раздражает профессора гораздо больше, чем короткое и всем понятное слово «мат». К числу неуместных и вредящих языку эвфемизмов она относит словосочетания «супружеские обязанности», «критические дни», «лица с ограниченными возможностями».
В этом же ключе высказался писатель Александр Мелихов, предложивший «развести слова по разным уровням» — где их употребление возможно и где недопустимо. А глава петербургского ПЕН-клуба, поэт и переводчик Константин Азадовский уточнил, что «единственной сферой, где мат недопустим по определению, это государственные инстанции».
Впрочем, как раз последние пока не спешат вводить регламенты, — по словам одного из авторов названного выше закона экс-депутата ЗакСа Наталии Евдокимовой, законопроект «О гарантиях…» лежал мертвым грузом с 2005 года, а после принятия был возвращен в ЗакС губернатором, которая отказалась подписывать закон под предлогом того, что защитой русского языка нужно заниматься на федеральном уровне.
